К чему ведёт нацию историческая политика Беларуси

Подлесный Е. Я., полковник в отставке, член Республиканского совета ОО «Белорусский союз суворовцев и кадет», Военно-научного общества, кандидат политических наук

Тел; +3750296076201

E-mail: gevgeny1948@mail.ru

К чему ведет нацию историческая политика Беларуси. Историческая политика является важнейшим элементом государственного строительства. Она выступает как способ конструирования внешнеполитического имиджа страны, механизм общенациональной консолидации на основе общепризнанной гражданско-политической идентичности, ресурс внутриполитических трансформаций в обществе, инструментальная составляющая политической системы. Для Беларуси историческая политика приобретает особое значение, так как история выступает главным инструментом гибридной войны, которую ведет Запад против нашей страны.

В ходе эволюции человечества возникали обстоятельства, при которых те или иные политические силы стремились совершать манипуляции с историей своего народа в целях приспособления исторических процессов к своим целям. При этом в ходе использования различных форм сокрытия истинных намерений по извращению истории применялись такие метафоры и понятия как «память нации», «память французов, немцев…», «представление о прошлом», «знание о прошлом», «историческое сознание и многие другие.

Процесс формирования исторической политики

В XX веке связь между историей и политикой не только не ослабла, но ещё больше усилилась. Данное обстоятельство привело к появлению новых, уже легитимных форм «политизации истории». В 1980-х годах в Германии произошло теоретическое оформление термина «историческая политика». Официальной причиной для таких действий стало решение правительства Гельмута Коля изменить взгляды немцев на эпоху Гитлера. Немецкие элиты посчитали необходимым утвердить в обществе более позитивный взгляд на характер немецкого патриотизма, который до этого времени базировался исключительно на признании собственной вины и ответственности за преступления Третьего рейха [1, с.1]. При этом федеральное правительство, понимая приверженность своих граждан к академичности в организации политической жизни и законопослушанию, потребовало от исследователей придать процессу пересмотра отечественной истории научный характер. Так появилось определение «историческая политика».

Эстафету в деле придания легитимности коренной ломке взглядов на историю у ФРГ подхватили поляки. 31 декабря 1989 года на развалинах Польской Народной Республики образуется Республика Польша, из конституции которой исчезло определение «социалистическая». Появилась срочная необходимость изменений подходов ко всей истории польского народа. И понятие «историческая политика» пришлось как нельзя кстати. Этому обстоятельству во многом способствовала тесная связь национальных структур Польши и Германии, занимающихся историческими исследованиями. Так в Республике Польша действовали Германский исторический институт в Варшаве, Центр исторических исследований Берлин Польской академии наук. Даже был выпущен для обучения школьников Польши совместный польско-немецкий учебник истории [2, с. 7].

Под влиянием коренных преобразований политической жизни польского общества формируется категория «новая историческая политика». Её появлению предшествовал целый ряд социально-политических предпосылок. Среди них можно выделить следующие: ожесточённая борьба новых властей Польши с «искажениями» прошлого, многочисленные дискуссии в польском обществе по обсуждению направлений развития польской истории, длительная идеологическая «работа» интеллигенции Польши с общественным сознанием по взращиванию русофобии, ненависти к России и русским «туземцам», создание Института национальной памяти с правом на люстрацию граждан страны и контролем за средней и высшей школой с помощью Бюро общественного образования (1998), появление Музея Варшавского восстания (2004), превращение общенациональной Главной комиссии по расследованию преступлений гитлеризма (1945) во входящую в структуру ИНП Главную комиссию по расследованиям преступлений против польского народа и выделение в её деятельности преступлений, совершенных в годы сталинского режима (1990), приверженность польской общественности к имперским традициям.

Возникшая на рубеже 2004/05–2007, «новая историческая политика» предполагала соотносить будущее нации с моделями прошлого и возвратиться к неоконсервативной национальной идеологии под девизом «Патриотизм завтрашнего дня» [2, с. 1]. Главными выразителями данных тенденций стали четыре польских интеллектуала, непосредственно связанных с консервативным краковским Центром политической мысли (1992). Это философ и историк Марек Цихоцки, философ Дариуш Карлович, философ и историк Дариуш Гавин, социолог Здислав Краснодембски [2, с. 2]. Также активную роль в этом вопросе сыграл польский историк, политолог, культоролог и директор Центра исторических исследований Берлин Польской академии наук Роберт Траба. Они предложили программы по формированию польской культурной идентичности после 1989 года, которые сводились к пересмотру целого ряда устоявшихся взглядов на польскую и всемирную историю.

Особо отчаянно «борются» польские политики и историки с фактами массовых убийств поляками евреев и белорусов после оккупации гитлеровцами БССР. Но фактов польских зверств по отношению к белорусскому и еврейскому населению всплывает всё больше. К примеру, гражданин США Ян Томаш Гросс опубликовал книгу, в которой рассказал о том, что местные поляки 10 июля 1941 года в городке Едвабне Белостокского края уничтожили несколько сотен евреев, с которыми бок о бок мирно жили десятилетиями. При этом он указывает, что так было по всей Польше, в которой евреи превратились в «охотничью дичь» для польских охотников. Убийства совершали как жители местечек и городов с целью грабежа убитых, так и специальные отряды (Крестьянские батальоны, Национальные вооружённые силы, Армия Крайова, «гранатовая полиция» и т. д.). Ян Гросс подчёркивает, что все убийцы евреев были римско-католического вероисповедания [3, с. 49, 55, 81].

Не менее важная задача перед польскими властями стоит в изменении предвоенного имиджа Польши, бывшей реальным пособником европейской бойни. Уинстон Черчиль в своё время назвал её «гиеной Европы», имея под этим весьма веские основания. Так польское руководство продолжило политику европейских государств по взращиванию фашизма (соглашение о сотрудничестве между Англией, Германией, Италией и Францией – «Пакт четырёх» от 15 июля 1933 года). Оно одним из первых на Европейском континенте заключило 26 января 1934 года договор с гитлеровской Германией о ненападении, который вошёл в историю как «Пакт Пилсудского – Гитлера». Польские власти во всём потакали реваншистским устремлениям Гитлера и вместе с ним разделили Чехословакию в 1938 году, отторгнув от неё Тешинскую область. В целом надо отметить, что в межвоенный период поляки присоединили к своему государству значительные части территорий всех своих соседей: от Германии – Верхнюю Силезию, Литвы – Виленский край, Советского Союза – земли Украины и Беларуси.

К полному пониманию истинной роли Польши в трагедии Второй мировой войны надо добавить, что в воинских формированиях Третьего Рейха служило и воевало 945 тысяч поляков, на стороне Советского Союза – 330 тысяч, в войсках союзников – 220 тысяч. В 1942 году поляки составляли 40–45 % личного состава 96-й пехотной дивизии вермахта, около 30 % 11-й пехотной дивизии и т. д., которые противостояли Красной Армии. В советский плен попало 60 280 поляков, воевавших на Восточном фронте [4, с. 2].

Таким образом, перед польской «новой исторической политикой» стояла и стоит сложная задача: из реального агрессивного монстра создать «безвинную» жертву гитлеризма и сталинизма. Для этого в настоящее время власти Республики Польша проводят активную и искусную работу по переформатированию исторической памяти не только граждан своей страны, но и коллективной памяти мирового сообщества.

Что касается Респубики Беларусь, то «новая историческая политика» современной Польши несёт прямую угрозу белорусской государственности. Во-первых, возвращение к исторической модели развития польского народа, означает возрождение идеи Речи Посполитой, в которой нет места независимой Беларуси, а её земли должны превратиться в польскую провинцию. Кстати, в 2005 году необходимость создания IV Речи Посполитой была оформлена теоретически и стала доминантой в деятельности польских политиков всех мастей. Во-вторых, возведение СССР в ранг агрессора, начавшего Вторую мировую войну, делает воссоединение белорусского народа 17 сентября 1939 года в единое государство нелегитимным, с точки зрения польских элит на международное право. И это даст им право претендовать не только на Западную, но и на всю Беларусь как свои исторические земли. Создание десятков фондов, программ и сетевых структур по изменению сознания белорусской нации и дестабилизации политических отношений внутри Беларуси является практической реализацией польской «новой исторической политики».

К сожалению, опыт Польши по преобразованию исторического сознания оказался востребованным для молодых государств, вышедшие из мировой системы социализма и СССР. Категория «историческая политика» уже стала открыто оказывать влияние на важнейшие сферы человеческой деятельности многих стран: государственную безопасность, национально-культурную идентичность, национальное самосознание, научное познание, процесс социализации, обучение и воспитание граждан. И в конце прошлого столетия историческая политика легитимизировалась в политических отношениях всего мира.

Содержание исторической политики в контексте сохранения белорусской государственности

Ворвавшись в политическую жизнь мирового сообщества, историческая политика стала привлекать к себе всеобщее внимание. Появляется масса определений, раскрывающих её содержание и сущность. В этом аспекте целесообразно выделить идентификацию исторической политики, изложенную белорусскими учёными Национальной академии наук и сотрудниками аппарата Совета Безопасности Республики Беларусь в 8 номере журнала «Беларуская Думка» за 2019 год. Размещённая там статья называлась «К вопросу об исторической политике».

Подписываясь под каждым словом приведённого там определения исторической политики, на наш взгляд необходимо уточнить её целеполагающие основы конкретно-организаторским значением. В широком смысле слова под «исторической политикой» можно понимать набор приёмов и методов, с помощью которых разные политические силы страны, используя административные и финансовые ресурсы, стремятся сформировать определённую интерпретацию исторических событий как доминирующую в обществе. В узком смысле – это систематическое профессиональное исследование историческими институтами прошлого народа, описание, преподавание и распространение сформированных исторических интерпретаций через школу, высшие учебные заведения, сферу культуры, которые широко используются при формировании национальной идентичности. Также областью их применения являются музеи, туристические объекты, исторические символы, памятные даты, внутри- и внешнеполитические исторические презентации, общегосударственные или партийные ритуалы, протокольные мероприятия.

Методология осуществления исторической политики. Её реализация сводится к моделированию необходимого исторического сознания и определённой исторической памяти граждан страны для достижения определённых политических целей. А важнейшим инструментом исторической политики является механизм управления исторической памятью народа, которая представляет собой опорные пункты массового знания о прошлом, определённый набор ключевых исторических событий и их участников в устной, визуальной или текстуальной форме, которые присутствуют в активной памяти (не требуются усилия, чтобы их вспомнить).

Историческая память, при этом, складывается под влиянием базового сюжета исторической политики. Он является некой осью, вокруг которой вращается историческое сознание общества и всё что его формирует: исторические исследования, преподавание истории, доведение до общества содержания материалов СМИ и т. д. К примеру, для исторической политики Российской империи базовым сюжетом была династия Романовых, для Советского Союза и БССР — Ленин и Великая октябрьская социалистическая революция.

Для адептов литвинизма на белорусских территориях, несмотря на их российское, советское или белорусское гражданство, базовым сюжетом исторической политики являлось и является величие ВКЛ и Речи Посполитой, их трактовка как основополагающих истоков государственности белорусского народа. В Беларуси на протяжении всей её истории литвино-поляки составляли и ныне составляют небольшой процент от общего числа её населения. Однако почти всегда литвино-польский элемент был заметной и активно-агрессивной силой белорусского общества, создавая условия для цивилизационного раскола страны. Они всегда считали себя наследниками исторических элит белорусских земель и с презрением относились к предкам белорусов, которые не относились к привилегированным сословиям и занимались простым крестьянским трудом.

В независимой Беларуси так называемые литвины и поляки тоже сохранили неофициальное лидерство. Не без их воздействия стало считаться, что принадлежность к истории нынешней Беларуси известных исторических имён, фамилий и древних государственных образований возвысит её в глазах мирового сообщества. По мнению ряда историков и чиновников, такой путь поможет Республике Беларусь решительно освободиться от советского прошлого и быстро войти в европейское содружество процветающих государств. В этих целях одни стали называть Великое Княжество Литовское, Речь Посполитую белорусскими государствами, превратили польских королей и великих князей ВКЛ в белорусских государственных деятелей, а другие заговорили о мифической белорусской государственности в рамках ВКЛ и Речи Посполитой. Объективно мы имеем дело с определённой национальной исторической концепцией белорусской государственности, доведение которой до общественности есть не что иное как историческая политика. Но возведение ВКЛ, Речи Посполитой и их знати в ранг белорусского исторического наследия составляют важнейшие стороны (квинтэссенцию) исторической концепции белорусской оппозиции.

Такой формат исторической политики вступает в противоречие с реальностью белорусского народа и подвергает коррозии историческую память и сознание белорусов. Он является антагонистической альтернативой этнокультурной ценностной системы белорусской нации, которая в процессе исторического генезиса сформировалась на основе восточно-христианской цивилизации. В настоящее время для осуществления смены цивилизационного кода жителей Беларуси задействовано множество различных структур, организаций и программ. В частности, необходимо указать на такие проекты как «Неизвестная история» и теорию молодых белорусских оппозиционеров о «мирном симбиозе» исторического прошлого белорусского народа. Используя общественно востребованное и благородное стремление белорусских властей к социальному миру в Республике Беларусь, эти псевдоисторики придумали миф о мирном сосуществовании в белорусской истории католичества и православия, польскости и русскости, Востока и Запада. Но их умозаключения не имеют ничего общего с историческими истинами и только расшатывают государственную целостность Беларуси.

В действительности период исторического сожительства белорусского народа с поляками и литовцами полон унижений и оскорблений, обмана и предательства, крови и смерти. Так, жизнь православных предков белорусов, составлявших 90 % населения Великого Княжества Литовского, после утверждения католичества в качестве государственной религии (1385–1413) превратилась в ад. С введением в стране великим князем ВКЛ Зигизмундом Кейстутовичем святой инквизиции против еретиков (1436), он стал невыносимым [5, с. 2].

В Речи Посполитой социальный статус её жителей, исповедывавших православие, почти всегда, за исключением коротких промежутков времени, был один – общественные изгои. К примеру, на Варшавском сейме 1732 года была создана «генеральная конфедерация», постановившая запретить: «1) избрание правосл. депутатов в сеймы, трибуналы и специальные комиссии; 2) созыв правосл. съездов и собраний; 3) принятие православных на должности в воеводствах, городах и землях Речи Посполитой; 4) сношения со всеми иностранными представителями при варшавском дворе… Конфедерация также запретила правосл. священникам ходить по улицам со Св. Дарами, церковные таинства и требы (крещение, браки, погребения. – Е.П.) можно было совершать только с разрешения католических ксендзов за установленную плату; публично хоронить усопших православным разрешалось только ночью; … православным вменялось в обязанность соблюдать канонические правила католической Церкви» [6, с. 482].

Что касается нациоанльного языка, то при Стефане Батории состоялось первое публичное сожжение книг на «руском» (белорусском) языке в 1581 году. Как указывал известный белорусский историк Владимир Пичета в своей книге «Белоруссия и Литва…» (1961), особенно неистовали три виленских католических епископа: Валерьян Протасевич, Юрий Раздивилл и Акакий Гроховский. Юрий Радзивилл истратил значительную сумму денег на скупку книг, изданных Несвижским издательством его отца, и все они пошли в огонь [7, c. 683].

А сейчас о «симбиозе» польского панства и белорусских крестьян. В 1790 году польский идеолог Просвещения, философ, литератор и промышленник Станислав Сташиц в своей работе «Przestrogi dla Polski» («Предостережение для Польши») так описал внешний вид и быт белорусов на ещё не присоединённых к России белорусских землях перед последним разделом Речи Посполитой: «Я вижу миллионы творений, из которых одни ходят полунагими, другие покрываются шкурой или сермягой; все они высохшие, обнищавшие, обросшие волосами, закоптевшие… Наружность их с первого взгляда выказывает больше сходство со зверем, чем с человеком…Жилищами им служат ямы или землянки, возвышающиеся над землёй (шалаши). Солнце не имеет туда доступа. Они наполнены только смрадом… В этой темнице… хозяин, утомлённый дневной работой, отдыхает на гнилой подстилке, рядом с ним спят нагишом малые дети» [8, с. 140, 141].

Будет уместным привести свидетельства английского путешественника Вильяма Кокса от посещения в августе 1799 года местечка Мир (владения Радзивиллов): «Жители этой деревушки были так бедны, что мы не могли достать самых обыкновенных съестных припасов» [9, с. 628].

Мало что изменилось для белорусов после вхождения их земель в состав России, ибо польское панство продолжало там властвовать, но уже в роли российского дворянства. Даже такой яркий приверженец литвино-польских начал как Владислав Сырокомля (Людвик Кондратович) опубликовал стихотворение на польском и русском языках (1860), в котором разоблачал истинные отношения польских панов и их рабов белорусов. В 1966 году это стихотворение под названием «Вызваленне сялян» было переводено на белорусский язык Максимом Лужаниным (Александром Каратаем):

«…Я ганарыўся, што Літвы быў сынам,

Што шляхціц я і маю герб з пячаткай…

Твае айцы сваёй рукою ўласнай

Кайданы люду самі ўмацавалі.

Гісторыя асудзіць да астатку

Апеку іх над людам і краінай.

Мне брыдка Вільні, брыдка быць літвінам

І ганьба мець вось гэты герб з пячаткай! » [10, с. 59].

Приведённые примеры, как и в целом объективные исследования белорусской истории показывают, что сложившаяся в Республике Беларусь практика установления некоторого нейтралитета в освещении процесса генезиса истории белорусского народа и полного или частичного отхода от исторической правды ради неких политических целей является аполитичной. Она приводит к тому, что памятными знаками независимой Беларуси становятся не Дед Талаш, Константин Заслонов и Марат Казей, а «Кастусь» Калиновский, Тадеуш Костюшко и Леон Плятер; не Хатынь и партизанские зоны, а замки и родовые поместья литвино-польской знати. Не отрицая историческую значимость последних, надо всё-таки отличать культуру и историю белорусского народа от литвино-польских и шляхетских общекультурных ценностей (даже если они под охраной ЮНЕСКО); истинно народных героев от исторических персонажей, которые создавали свои богатства и личное благополучие на крови и слёзах наших предков, одновременно считая их «быдлом» и «холопами». Гражданам Беларуси надо понимать разницу между мишурным блеском литвино-польского национализма в белорусских обертках и искренним выражением национальных чувств белорусами.

Возьмём ещё две крайне болезненные для страны темы: превращение белорусских коллаборационистов Второй мировой войны в создателей белорусской государственности и низведение партизанского движения до маргинально-бандитского уровня. Так Зинаида Антонович (доцент кафедры источниковедения исторического факультета БГУ) считает, что руководитель Белорусского бюро пропаганды при министерстве пропаганды фашистской Германии Фабиан Акинчиц: «…ставіў перад сабой неадназначную, на сённяшні момант вельмі актуальную мэту, — адраджэнне беларускай нацыі…» [11, c. 99]. Созданный им в 1943 году Союз белорусской молодёжи был образован, по мнению госпожи Антонович, для: «…супрацьстаяння ўплыву савецкай прапаганды, а таксама росту нацыянальнaй самасвядомасці і падрыхтоўкі кадраў для будучай беларускай дзяржавы» [11, c. 98].

Бывший член Геральдического совета при Президенте Республики Беларусь Виктор Ляхор в своей книге «Сражение со звездой: символика, атрибутика… антисоветских формирований на территории Беларуси в годы Второй мировой войны» (2018) уравнивает фашистских оккупантов с теми, кто с ними сражался, и считает, что «в той войне двух тоталитарных государств русские, украинцы и белорусы сражались под советскими, немецкими и национальными знамёнами, обагрив своею кровью мундиры воюющих сторон… С Красной Армией воевали бывшие доблестные командиры РККА, партийные и советские чиновники, чекисты и милиционеры… комсомольцы и пионеры» [12, с.7].

Белорусский лауреат Нобелевской премии Светлана Алексеевич в феврале 2020 года поделилась с журналистами интернет-издания «Meduza» своим личным: оказалось, что она всю жизнь прожила в полицейской стране. По её словам, в годы Второй мировой войны тысячи мужчин в Беларуси были полицейскими [13, c.9]. Для подтверждения достаточно абсурдных утверждений она приводит якобы слова одной из героинь своей книги: «Партизаны-то еще и страшнее, немцев можно уговорить, партизан — никогда» [13, с.11]. «При немцах у крестьян впервые в горшках появился кусок мяса» [13, с. 12].

В настоящее время в Беларуси имеется масса докуметальных свидетельств, в том числе международных экспертов, которые полностью опровергает подобные точки зрения. Вместе с тем все эти люди, как и сотни подобных им сотрудников бюджетных организаций Республики Беларусь, в той или иной степни воздействуют на общественное созание белорусов, учавствуют в формировании определённого напрвления исторической политики, которая осенью 2020 года на практике показала своё банкротство. Она прямо вела к смене этнокультурных ценностей нации, предполагающей неизбежное разрушение белорусского государства и появлению нового государственного образования на основе предположительной европейской цивилизации с многими неизвестными.

Таким образом, в Республике Беларусь образовались политические проблемы, уходящие своими корнями в прошлое белорусов. И историческая политика в их разрешении должна играть решающую роль. Но предназначенные для её формирования профессиональные историки, к сожалению, не всегда и не во всём этому соответствуют. Вместо этого в историческом сообществе Беларуси образовалась достаточно ангажированная определённая каста, присвоившая право собственности на комментирование белорусской истории. В их среде стало привычным опираться не на архивные источники и документальные материалы, а переписывать друг у друга кем-то придуманные события. Это касается не только каких-то частных моментов в научных спорах, но и принципиальных вопросов, влияющих на внутреннюю и внешнюю политику страны.

Становится очевидностью необходимость применения принципиально иных подходов к отечественной истории с целью сохранения государственности Беларуси, одним из центральным звеньев которой является национальная идентичность.

Влияние белорусской истории на формирование национальной идентичности белорусов

Если говорить о понимании «национальной идентичности», то необходимо подчеркнуть, что она не является прирождённой человеческой чертой. Это осознание личностью человека своей принадлежности к совокупности людей, называемых нацией. Национальная идентичность есть систематизирующая категория всякой государственности. Она формируется личностью на основе «общих точек»: национальных символов, национальной истории, культурных артефактов, национального самосознания, языка и т. д.

То есть, цивилизационная перемена «общих точек» той или иной нации ведёт к смене национальной идентичности, появлению другого народа. Чтобы лишить людей собственного государства надо или дискредитировать их национальную идентичность, или превратить её в аморфное ничто. В этом контексте реализация подобных намерений выглядит следующим образом: меняется национальная идентичность, а это уже иной народ и другая страна. Так в толпах протестующих на белорусских улицах осенью 2020 года, идущих против милицейских кордонов, было много людей, прошедших политико-психологическую обработку оппозиционных сил по перемене национальных символов, национальной истории и т. п. Это был продукт определённой исторической концепции, а также десятков и сотен доморощенных «экспертов» предлагающих заменить бренд «Беларусь – белорусы» на «Литву – литвины». С их помощью белорусы превратились в иное народонаселение, только называющее себя белорусским. Для них Республика Беларусь стала чужим государством, что может вновь установть в стране господство польских элит, а белорусам вернуть их прежний холопский статус. Нынешние «печеньки» для белорусских граждан в Польше будут до момента крушения независимой Беларуси. Дальше будет как всегда…

Важное значение здесь имеет навязывание общественности идеологемы о некой «размытой идентичности» белорусов в советское время и её полном отсутствии при нахождении белорусских земель в составе России. Будто бы в БССР была уничтожена белорусская интеллигенция, а миграционная политика руководства СССР окончательно похоронила вопрос о национальной идентичности. Ряд историков усиленно пропагандируют необходимость создания белорусской идентичности на базе западно-христианских ценностей, которые якобы уместны в условиях многовекторности государственной политики и европейского выбора страны.

Вместе с тем логика белорусской истории была совершенно иной: разгром польских повстанцев 1863–1864 годов, руководителем которых в Беларуси и Литве называется Константин Калиновский, последующая политика России позволили превратить белорусский край в самостоятельную этнокультурную единицу. В дальнейшем процессы возрождения Беларуси привели к созданию в начале двадцатого столетия белорусской нации на базе этнокультурных ценностей восточно-христианской цивилизации. Именно к началу XX века целая плеяда блестящих белорусских интеллектуалов разработала и сформулировала основы идентичности белорусов.

В 1930–1940-х годах происходит окончательное формирование белорусской национальной элиты, которая была способна создавать предпосылки превращения белорусских земель из аграрной окраины с польским влиянием на все сферы жизни людей в индустриальный регион с высоко развитой национальной культурой и наукой. Например, к 1940 году в Беларуси были введены в действие 1863 крупных и средних предприятий, восемьсот подверглись реконструкции. В 1940 году республика производила 10 % металлообрабатывающих станков, 35 % фанеры, 30 % олифы, 23 % искусственного волокна от общего объёма производства в СССР. Были созданы новые отрасли промышленности – машиностроительная, станкостроительная, торфодобывающая, цементная, льнообрабатывающая [14, с. 345, 346].

Центром промышленной и культурной революции являлась Белорусская Академия наук, созданная на базе Института белорусской культуры 1 января 1929 года. В то время сложились белорусские научные школы в сфере экономики, медицины, философии, археологии, истории и языкознания.

В 1939/1940 учебному году в восточных областях республики работало 7195 школ, из них 1797 семилетних, 759 средних. Около 90 % общеобразовательных школ в 1928 году были на белорусском языке [14, с. 355]. В 1940 году в Беларуси работали 23 вуза и 102 техникума. Преобладающее большинство их выпускников составляли выходцы из рабочих и крестьян, являющиеся этническими белорусами. В стране была преодолена монополия полонизованного шляхетства на интеллект. Данное обстоятельство послужило главной причиной по освобождению культуры Беларуси из-под польского влияния и придание ей национального белорусского характера. Так, из издававшихся в стране в 1938 году 199 газет 149 было на белорусском языке. Успешно развивалось книгоиздательское дело. Общий тираж книг, вышедших в 1938 году, составил 14,7 млн. экземпляров, из них на белорусском языке – 12,3 млн [15, с. 319].

В Беларуси было создано «Белгоскино». Первый Белорусский государственный театр имени Янки Купалы начал свою работу в сентябре 1920 года в Минске. В 1920-е–1930-е годы открываются Белорусские государственные театры — Второй в Витебске имени Якуба Коласа и Третий в Гомеле, Государственный русский драматический театр и Республиканский театр юного зрителя в Минске, театры рабочей молодёжи и колхозно-совхозные театры в ряде городов республики. Развитию музыкального искусства всячески способствовало открытие в 1932 году Белорусской государственной консерватории, в 1933 году — Белорусского театра оперы и балета. Белорусская государственная филармония открылась в 1937 году. Появились и достигли мирового признания белорусские национальные композиторы, художники, архитекторы, скульптуры и т. д.

Не обходилось и без противоречий, которые были вызваны целым рядом объективных и субъективных факторов. Но несмотря на недостатки в национальном строительстве, в 1920–1940-годах на территории Беларуси произошла экономическая, научная и этно-культурная революция, в результате которой белорусский народ превратился в титульный этнос. В полном объёме были сформированы его национальные ценности и интересы, а также национальная идентичность. Разве без этих основополагающих принципов жизнедеятельности каждого общества смогли бы граждане Беларуси совершить такие глобальные преобразования, победить во Второй мировой войне и создать суверенное белорусское государство? Именно экономический, научный и культурный потенциал БССР явился основой создания современной белорусской государственности.

На развенчание данной исторической реальности и направлены усилия внешних и внутренних ниспровергателей независимости Беларуси. При этом в мировой гибридной войне глобалистов и государственников, геополитического противостояния восточно-христианской и западно-христианской цивилизаций имперские устремления польских националистов по превращению белорусских земель в польскую провинцию на правах колонии переплетаются с интересами коллективного Запада. Борьба за влияние на Беларусь от этого приобретает абсолютно бескомпромиссный характер и надежд на некую искренность и порядочность так называемой «западной демократии» нет никаких. Запад и Польша с примкнувшей к ним Литвой не оставят Республику Беларусь в покое. Отсюда наличие у неё надёжного стратегического союзника является не чьей-то прихотью, а условием существования Беларуси как государства.

В складывающейся ситуации становится очевидной необходимость коренных перемен в сфере исторической политики Беларуси. В первую очередь это касается субъективной стороны этого вопроса: политически востребованы историки-патриоты, владеющие политико-аналитическими и философскими подходами при изучении исторического наследия белорусского народа. Прошлым народа нельзя пренебрегать, иначе оно выстрелит в его настоящее и будущее.

 

Литература:

1. Новак, Ю. В. Историческая политика как предмет социально-философского анализа // Журнал Белорусского государственного университета. Социология. – Минск. – 2020. – № 1.
2. Траба, Роберт. Польские споры об истории в XXI веке [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://polit.ru/article/2010/02/03/traba/ — Дата доступа: 05.06.2021.
3. Гросс, Я. Т. Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев / Я. Т. Гросс при участии Ирены Грудзиньской-Гросс. – Москва; Санкт-Петербург: Нестор-История, 2017.
4. Польша – гиена Европы [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https: /mapark.com/community/5392/content/6867012/– Дата доступа:15.08.2021.
5. Белая Русь: неизвестная война [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https:/ruskline.ru/special_opinion/2015/12/belaya_rus/_neizvestnaya_vojna/- Дата доступа:10.08.2021.
6. Православная энциклопедия: Русская православная церковь. В 33 т.– Т.4.: Афанасий-Бессмертие. – 2002.
7. Пичета, В. И. Белоруссия и Литва XV–XVI вв… – Москва, 1961
8. Зинькевич, В. «Несвядомая» история Белой Руси. – М.: Книжный мир, 2017.
9. Кокс, В. По России и Польше в исходе XVIII в. // Русская старина. № 7-9, 1907.
10. Сыракомля, У. Добрыя весці: Паэзія, проза, крытыка / Уклад. і камент. У. Мархеля, К. Цвіркі… – Мн., 1993.
11. Антановіч, Зінаіда. Асоба Фабіяна Акінчыца ў кантэксце часу// Знакамітыя мінчане: матэрыялы Беларуска-Польскай навук. канф., Мінск, 9 лістапада 2006г /Польскі Інстытут у Мінску. – Мінск, 2007.Подлесный, Е. Я. Страницы политической истрии Беларуси (XIV–XIX вв.): цивилизационный разлом. – Москва – Минск : МБА, 2015, С. 7.
12. Ляхор, В. А. Сражение со звездой: символика, атрибутика, униформа, знаки различия антисоветских формирований на территории Беларуси в годы Второй мировой войны / В. А. Ляхор. – Минск : Колорград, 2018.
13. Большое интервью Светланы Алексеевич о сложных отношениях с героями и культуре без любви [Электронный ресурс]. — Режим доступа: meduza.io/feature/2020/02/18/ya-vsyu-zhizn… — Дата доступа: 23.04.2020.
14. Чигринов, П. Г. Очерки истории Беларуси: учеб. пособие / П. Г. Чигринов. – 3-е изд., испр. – Минск: Выш. шк., 2007.
15. История Белорусской ССР. – Минск, 1977.