Криволап Анатолий Александрович (10.04.1944г.), полковник, заместитель начальника Национального агентства РБ по контролю и инспекциям (1992-1993 гг.), Новочеркасское СВУ в 1963 году последний 15–й выпуск). Окончил Ленинградское
ВОКУ им. С. М. Кирова (1966 г.), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1977 г.), Академические курсы усовершенствования командиров дивизий при Военной академии бронетанковых войск им. маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского (1983 г.).
До поступления в академию служил (1966-1974 гг.) в Сибирском военном округе в должностях командир взвода, роты, батальона, а после ее окончания получил назначение на должность начальника штаба полка в Белорусский военный округ. В 1979 г. убыл на 2 года в загранкомандировку в Эфиопию, где был военным советником командира бригады, затем дивизии. Вернувшись в округ, служил в должностях старшего офицера штаба армии, начальника оперативного отделения заместителя начальника штаба дивизии (1982-1984 гг.). В 1984 году получил назначение старшим офицером в оперативное управление штаба Белорусского военного округа, через полгода — заместителем начальника отдела оперативной подготовки и информации. С 1991 года начальник отдела реализации договоров штаба округа, с 1992 года заместитель начальника национального агентства Республики Беларусь.
Уволился в запас в 1993году. Работал в Министерстве иностранных дел на должности первого секретаря отдела международной безопасности и контроля над вооружениями.
Был заместителем руководителя, руководителем делегаций Республики Беларусь на переговорах по Договорам об ОВСЕ и Открытое небо, Венскому доку А.А. Криволап менту в Вене, по договорам об РСМД и СНВ в Женеве.
С 1994 по 1999 год работал в Государственном секретариате Совета Безопасности Республики Беларусь в должности главного специалиста. Награжден медалью «За боевые заслуги» другими медалями Вооруженных сил СССР и Республики Беларусь. Общественная работа — заместитель председателя Совета общественного объединения Белорусский суворовско-нахимовский союз (БСНС), председатель Совета старейшин БСНС. За активную работу награжден орденом «Кадетский крест» II степени, медалью «За служение Родине с детства» Международной ассоциации «Кадетское братство». Женат. Вырастил двоих детей, имеет 3-х внучек. Живет в Минске.
Из воспоминаний Анатолия Петровича Криволапа
Я родился через три месяца после освобождения нашего села (около 25 км. от г. Белая Церковь) от немцев при проведении Житомирско- Бердичевской операции.
Безусловно, что появившись на свет, я не могу быть участником и даже свидетелем тех военных событий. Но я помню некоторые события того, послевоенного времени, несмотря на то, что тоже был еще мал. Но мы, дети того времени, слишком рано стали свидетелями и участниками послевоенной жизни.
Как–то в разговоре с коллегой была затронута эта тема и, даже произошел спор. Высказывая свое мнение по поводу решения собрать материалы и издать воспоминания детей, родившихся до войны, во время войны включительно по 1945
год, он заявил: «В книгу должны войти воспоминания только тех суворовцев, которые принимали участие в боевых действиях и тех, которые были очевидцами боевых действий, а что касается остальных — это их проблемы и они никого не волнуют, это никому не интересно». Безусловно, что слова бывшего политработника, меня очень расстроили. Я больше недели был в раздумьях, стоит ли делиться воспоминаниями, да и вообще, чего стоят воспоминания мальчишек, детей, по сути, в чем их ценность? Кому нужны эти воспоминания? После раздумий понял: дело именно в том, кто пишет и о чем эти воспоминания. И главное здесь — не личность пишущего, как литератора, а описываемый, очень не простой отрезок времени, который отложился в нашем детском, еще не способном дать оценку происходившим событиям, сознании. И это нужно было пережить. Стремление и возможность выжить в то время, принимая во внимание все трудности и ужасы — это наверно, не подвиг, но все, что связано с этим периодом времени, заслуживает того, чтобы мои дети, внуки и правнуки знали о жизни мальчишки из простой крестьянской семьи.Все мы читали мемуары и романы, которые издавались на волне Великой Победы и не могли не заметить, что большая часть из них грешит желанием что- то приукрасить, что то опустить, где то выпятить свои заслуги, скрыть неприглядные факты и возвеличить события и личности. Поразмыслив над всем этим, мне подумалось, что если будем честно, исключив предвзятость и неискренность, более полно донести до наших потомков настроения, взгляды и отношение глазами мальчика, ребенка наивного и простодушного, к тем условиям и событиям к которым мы имели непосредственное отношение. Как и у многих детей военного времени моя судьба схожа с судьбами многих сверстников. Отец, вернувшись с фронта, прожил совсем недолго, умер, оставив на попечение матери трех несовершеннолетних сыновей.
После смерти отца, тяжело заболела мама. Старший брат в это время уже учился в Рижском художественном училище. Поэтому все заботы легли на наши, со средним братом Юрием плечи. И вот только после того как заболела мама мы поняли, сколько нужно было иметь сил, чтобы успеть управиться по хозяйству и каждый день без выходных, в страду, работать в колхозе. Да, по мелочам мы ей во многом помогали, но все равно она трудилась от зари до зари. Наше хозяйство, на то время, было довольно большое: дом, хозпостройки, огород полгектара, сад, корова домашняя птица и др. и за всем этим нужно было смотреть, поить кормить, доить и убирать. Чтобы успеть до ухода в школу, мы с братом вставали очень рано, он кормил, поил корову и птиц, а я относил молоко в приемный пункт, после того как бабушка — соседка доила корову, это был обязательный налог. В приемном пункте проверялась жирность молока и говорили сколько еще необходимо сдать до нормы. Также был и обязательный налог на фруктовые деревья, когда приходила пора сбора фруктов, по деревне ехал приемщик, все жители должны были сдавать ему фрукты, он взвешивал и отмечал в журнале. После сдачи молока я бежал домой, чтобы успеть пропустить свое и односельчан молоко через сепаратор, он был единственный на всю улицу.
Помню очень хорошо, когда начиналась уборка зерновых, вся школа во главе с директором, учителями выходила в поле и собирали колоски, но их нельзя было нести домой, необходимо было сдавать по весу и в конце подводились итоги. И
даже после этой уборки колосков собирать их для собственных нужд было нельзя. Поля охранялись верховыми с нагайками на лошадях. Но мы частенько, чтобы «насолить» и подразнить, особенно злых, надсмотрщиков собирались гурьбой, шли в поле и собирали колоски. Как только он нас замечал — мчался во весь опор, чтобы отрезать нам путь к огородам, где он уже не мог нас преследовать. А мы все в рассыпную, кто куда, иногда, конечно, и доставалось, но это нас останавливало. Я досих пор поражаюсь, как мы могли нестись по скошенному полю и на босых ногах не было ни одной царапины, в то время когда просто приходилось ходить по стерне, поднимали ноги как цапли и старались найти место куда их поставить, то в обязательном порядке все ноги были в царапинах.Кроме сбора колосков, помню даже, как нас выводили на борьбу с саранчой, напрополку свеклы, уборку кукурузы, помидоров и бахчевых (есть можно было, но ни в коем случае не уносить с собой). Жизнь деревенских мальчишек, у которых небыло здоровых родителей, заставляла слишком рано ко всему относиться по-взрослому, и выполнять, казалось бы, непосильную для их возраста работу.
Сейчас, когда чуть ли не с рождения у каждого мобильные телефоны, в семьекомпьютеры, планшеты, трудно даже представить, тогда в деревне в 80 километрах от Киева не было электричества. Уроки учили при керосиновых лампах,
особенно зимой.Помню, как старший брат Михаил, еще до отъезда в Ригу, с друзьями провелив дом радио: один шест укрепили на сарае, а другой — на дереве, между ними натянули провод (антенну) с белыми керамическими изоляторами. Другой провод
от антенны завели в дом, соединили с каким-то ящичком, с белым, красивым кристаллом. Иголкой нужно было тыкать по этому кристаллу и поймать речь или музыку. Моей радости и гордости за брата не было границ!В каждом доме была русская печь, в печах готовили еду для себя, для животных и птиц, пекли хлеб. Печь была основным источником тепла в доме. Хлеб пекли из муки, для этого отводилась половина огорода, где сеялась рожь, когда она созре-
вала, ее косили вручную, вязали в снопы и складывали в копны, затем обмолачивали цепами на току, веяли и засыпали в амбар. По необходимости зерно отвозилось на мельницу, занималась очередь, порой приходилось Встреча выпускников Ленинградского ВОКУ ждать сутки и более, но какими довольными были лица людей, которые уезжали с мельницы в повозке полностью загруженной мешками с мукой. Для нас с братом, это было нелегко сделать. Нужно было договориться о транспорте, потом погрузки, разгрузки зерна, затем муки, ему 14лет, а мне — 8. Правда, соседи, видя наше положение, во многом нам помогали: скосить рожь, вспахать огород, посадить и выкопать картофель, кто за услуги пользования сепаратором, а кто из сострадания. В деревне жили очень хорошие, добрые и честные люди, дома на замки не запирались, если дома никого нет, то на входной двери или на калитке петля для замка просто ложилась на дужку.Хорошо запомнился день ранней весны. Утром, управившись с домашними работами, собрал сумку для школы. За мной как обычно зашла учительница (она с мужем, он тоже учитель, недалеко от нашего дома снимали квартиру). Идем по
разбитой весенней дороге, стараясь обойти лужи и грязь. Смотрим — впереди и сзади необычно много идет людей, наших сельчан. Подходим к школе, а тут уже чуть ли не все село собралось, стоят тихо, в школу не заходят…Через какое-то время из репродуктора …5 марта в 9 часов 50 минут после тяжелой болезни скончался Иосиф Виссарионович Сталин… Все люди стояли сняв шапки и опустив головы, а из репродуктора говорилось и говорилось… Постепенно то одна, то другая женщины подносили уголки платков к глазам и вначале украдкой, как бы стесняясь, вытирали скатывающиеся слезы. Чем дальше слышалась речь диктора, тем все больше и больше людей начинали вытирать слезы, и уже, не стесняясь, кто кулаком, кто шапкой вытирали слезы мужчины, кое-где уже начались всхлипывания, потом это перерастало в рыдания собравшихся.
Дети не понимая в чем дело, но видя, что взрослые плачут, начали тоже плакать, но никто никого уже не успокаивал. И потом когда объявили про траур, загудели машины, заводы, толпа просто ревела. Для всех было это большим потрясением. Я не помню, сколько времени это продолжалось, но показалось, что очень долго. Потом
кто-то еще что-то говорил, но я уже бежал, чтобы рассказать маме.Через года полтора и нашу семью постигло самое страшное горе — умерла наша мама. Семьи как таковой не стало, жизнь разбросала нас на тысячи километров друг от друга. Старший брат Михаил, закончив Рижское художественно-полиграфическое училище был направлен в Дагестан и начал работать в редакции альманаха «Дружба». Средний брат Юрий, пошел учиться в фабрично–заводское училище, а самый младший, то есть я — в СВУ. Но это уже совсем другие истории.
